Шпионы и разведчики, или националисты и патриоты

Месседж «они украли у нас козу» действительно имеет место в любой националистической среде — в той же мере, в какой среди русских распространено пьянство, среди украинцев — скупость, а среди православных — обрядоверие. Вот только определяющим он является лишь для одного типа «национализма» — имперского (здесь и далее пишу в кавычках как не имеющий отношения к собственно национализму и лишь условно, по застареломому недоразумению именуемый тем же словом). Для него «они» (укравшие, обидевшие, окружающие кольцом врагов и вообще «чужие») — необходимый концепт для интеграции («цементирования») в единое «мы» разнородных человеческих общностей, объединённых едиными границами под единой властью.

Собственно же национализм (natio — народ от nascor — рождаться, вырастать) появляется там и только там (и появляется неизбежно), где уже оформлено субъектное «мы», оформлено благодаря стабильным «горизонтальным» связям — историческим, экономическим, культурным, социальным. Псевдонационализму имперского образца изначально противоположен — как издревле противостоят друг другу государственная власть и «низовое» самоуправление. Подробней и афористичней об этом см. здесь. Аутентичный национализм не нуждается в образе врага — он занят обустройством жизни народа, а не его консолидации вокруг некой сверхценнической «национальной» идеи (хотя лозунг такой консолидации неизбежно всплывает в условиях национально-освободительного движения и борьбы за государственность).

Понятно также, что он не тождествен этническому вопросу и, по большому счёту, связан с ним весьма и весьма косвенно. Постоянное смешение до неразличения нации с этносом характерно для постсоветско-российского дискурса (и, соответственно, является отличительной чертой российского — вкупе с нацистско-германским и другими — имперского «национализма» в сравнении, например, с американским).

Что же есть и что не есть характерными чертами национализма?

обычно никто не называет людей, скажем, исполняющих народную музыку «националистами»

Именно их и называют. А в советские годы такие ещё и сидели по статье — ещё при Горбачёве, как Стус, первоначально совершенно аполитичный, подобно большинству «шестидесятников», поэт. А в тридцатые их ещё и расстреливали — как украинских кобзарей. Важно ведь, в какой тональности эту народную музыку играть: на терцию или октаву выше — уже угроза имперской стабильности. Верлибр вместо четырёхстопного хорея — уже за пределами, определёнными ЦК для развития украинской национальной литературы. Ориентация на «психологическую Европу» вместо Москвы или «шароварщины» — уже ересь «хвылевизма». Какая такая «украденная коза»? Кто о ней заикался?

Геройские борцы ИРА похваляются тем, что убили тетку-переписчицу, чтобы «продемонстрировать, что Северная Ирландия непокорена» и вообще лупят по «легким целям». Характерный пример воздействия национализма на этику. Очень характерный.

Методы советских партизан в тылу врага, от которых мирное население страдало едва ли не больше оккупантов, по этой «железной» логике должны свидетельствовать о том, что защита своего Отечества — крайне неэтичное занятие. Характерный пример подтасовки. Очень характерный.

Итак, для «национализма» имперского «украденная коза» (как предпосылка деления мира на «мы» и «они») является определяющей и образующей чертой, для аутентичного же национализма она всего лишь симптом болезни. Иногда неизбежной болезни роста, иногда — критичного начала вырождения национализма в «национализм». Однозначно же тревожным сигналом и водоразделом между национализмом и «национализмом» являются не тяжбы с соседями, а высказывания, подобные следующим (две случайно взятых цитаты, первые попавшиеся):

«Россия — единственно реальная сдерживающая сила против воплощения однополярной модели мира, навязываемой США.
Отсюда любые действия любых государств можно рассматривать либо как про/анти российские, либо как про/анти американские.»

«если будет уничтожено русское (не русское дерьмо, нет) — русский язык, русская история, целостность огромной русской земли — мир вообще сдохнет. Весь. Со всеми остальными народами.»

Вместо «России» может быть поставлена любая страна — суть не изменится (другое дело, что не у всякого Гондураса в данных конкретных условиях хватит пару в свистке объявить себя родиной слонов).

Для России это неистребимая еретическая дурь «Третьего Рима» во всех многообразиях её модификаций: уваровской, марксистско-ленинской, постсоветской россия-встань-с-коленченской… Для любого народа — идея национальной исключительности, мессианского предназначения в истории, уже-реализуемого или ещё-предстоящего, предначертанного.

Христиане (не путать с «православнутыми» и их аналогами в других конфессиях) знают, что в истории был единственный избранный народ. Национальная трагедия которого заключается именно в том, что смысл этой избранности был ими не понят. Дар, полученный от Бога для того, чтобы во благовремении поделиться им с другими народами, навсегда уничтожив деление на «мы» и «они» в едином инклюзивном «Мы», рождённом через диалогическое созерцание единого «Ты», был превращён в национальную побрякушку, инструмент для удовлетворения государственных амбиций.

«Гойские» же подражанию иудейству не только вторичны и бездарны, не просто безусловно еретичны, но и озвучивают «дух антихриста» в чистом виде.

Я, однако, с недавних пор понял всю тщетность дискуссий с носителями подобного мировоззрения. Фактически они живут в собственном национальном «номосе» (превед от ахейско-харьковского цикла Олдей). До тех пор, пока его мифологемы выполняют свои управляющие функции, не имеет никакого значения, насколько они соответствуют объективной «космической» реальности.

Поэтому в российском национальном номосе не только государственный флаг не был заменён в декабре 93-го, а изменено лишь его описание, но и гимн при Путине остался прежним — изменили только слова. Да и сама Российская Федерация в этом номосе существует не с конца 91-го, а непрерывно преемственна Киевской Руси, которую пархатые черножопые хохлы, оборзевшие в русофобском угаре, имеют наглость считать частью и истоками своей истории. Хохлы, кстати — это не оскорбление, а национальность такая, культурно отсталые слои русского этноса, существующие в этом номосе наряду с галичанами (метисы поляков и караимов, а значит, галахические жыды) и русинами (заблудившиеся с перепою в Карпатских горах сазнатільниє великороссы, иногда чисто для прикола говорящие на ни кому не понятном наречии).

В этом номосе действительно не было Степана Бандеры (не самого, мягко говоря, симпатичного из украинских политиков, но с Гитлером, в отличие от Советов рубежа 30-40-х годов, принципиально не сотрудничавшего), а был некий Бендера, увешанный железными крестами нацистский наймит и предатель Родины (непонятно какой, но не важно). В этом номосе натовцы из австрийского Генштаба, предваряя план Даллеса-Бжезинского, разработали для истребления русского духа «мову» из польских и немецких слов, которая с 1991 года внедряется на территории оккупированной Малороссии вместо человеческого языка.

В нём из Цхинвали не велись с согласия омандаченных ООНом российских миротворцев регулярные обстрелы грузинских сёл Южной Осетии, и значительная часть населения не была эвакуирована с начала августа с Кокойты во главе колонны, прежде чем Грузия нарушила принятый в одностороннем порядке мораторий на боевые действия — что вы, все они в числе погибших тридцати пяти тысяч одних только курьеров, которые пока что не извлечены из-под обломков стёртого с лица земли мирного Цхинвала. Обстрел которого несомненно является агрессией и международным конфликтом (разве не понятно, что Россия после этого признает независимость ЮО и установит обратную силу этого признания на угодную ей глубину в прошлое? разве не понятно, что Америка и весь управляемый ею мир заткнётся при этом в яростном бессилии, опасаясь замёрзнуть в ядерной зиме без российской нефти? разве непонятно, что признание независимости в нашем номосе равносильно включению в свой состав, а следовательно, грызуны напали не каких-то там черножопых осетин, а на Россию?), а зачистка грузинских сёл, усиленная ямадаевским десантом — адекватные ответные действия России в неоспоримой сфере своего влияния, принуждение к миру, и уж, конечно, не геноцид, как и выдуманные Госдепом США «Голодомор» и «Холокост».

Да и топология в этом номосе своя, равно как и логика. Присоединение Украины к России отодвинет от России границы НАТО. Т.е. границы Украины с Польшей не станут границами России с Польшей. Тут уж я начинаю сомневаться, правильно ли понимаю законы этого номоса. Может быть, просто имеется в виду, что культурно отсталые хохлы, которые хоть и не нерусь,но недорусь, просто будут живым щитом — как в 41-43-м? Тем более, что ведь нет и не было никакой Украины, а есть Окраина, специально предназначенная для таких случаев. Существует ещё вариант номоса, в котором границей России является МКАД — но он как правильно, локализован внутри этих самых границ.

В этом номосе не только разница между понятиям «русские» и «россияне» существовала всегда, а не возникла в середине 90-х, но и (спасибо, Юрий, за живую иллюстрацию) «народ України», оказывается не тем же самым, что «український народ» (и плевать, как истолковано это понятие в словарях и в Конституции — ведь не может быть словарей несуществующего языка, а конституции и законы в этом номосе существуют исключительно для подтирки, живут там по понятиям, праву сильного и представлениям манифестирующего его человека о добре и зле). Но это не обитатели его «националисты» (в кавычках), делящие людей по этносам и по ним же пролагающие границу «свой-чужой», без которой ни один номос не может существовать. Это вокруг националисты-русофобы, готовы убивать и насиловать русских лишь за то, что они русские. А за что же ещё?

Существует, разумеется, и украинский национальный номос. С древними украми в Триполье, с непрерывной традицией державотворення — поскольку корона Даниила Галицкого была переплавлена на гетьманскую булаву, вручённую Ющенко то ли Выговским под Конотопом, то ли Мазепой в аэропорту Орли. С друзьями поляками, которые, в отличие от злобных москалей, украинцев никогда не обижали — разве что в шутку и любя, с евреями, которые украинцев, конечно обижали, спаивая в шинках, чтобы превратить в кацапов, но им-то самим уж не на что обижаться. С ангелами в белых виссонах, воевавшими в УПА, руки которых ніколи не крали не запятнаны в невинной крови, в отличие от кровавой РККА. С европейским выбором, обусловленным всем ходом тысячелетней украинской истории, с беспроблемными взаимоотношениями жителей разных регионов, которые лишь в последнее время портят русскоязычные кацапские москали в Крыму и на Донеччине, хотя едят наше сало, да ещё и с лёгкой руки Михалкова-самого-старшего называют его русским (ну не бывает же русского сала! русские свиньи, говорят, есть — а сала нет)…

Да много мифологем можно перечислять. У Остапа Вышни в запрещённом в 30-80-е годы сборничке «Українізуємось!» была «усмішка» с двумя версиями украинской истории — русопетской и щиро-украинской. Национальные мифы с обеих сторон подверглись остроумному обнажению. За что, собственно, и была запрещена, а автор, чудом избежав в лагерях расстрела, после освобождения вынужден был с той же искромётной сатирой «обличать лживые националистические газеты», об этом расстреле упомянувшие.

В чём же отличие украинского или (спасибо, Кинн) казахского национального номоса от русского или американского? На первый взгляд, разницы никакой. Сами по себе они, хотя и служат фольклорно-этнографическим источником, бяка уже в зачаточной бытовой форме и опасная бяка в идеологизированной. В каждом из них краденная соседом коза играет роль черепахи с четырьмя элефантами и древа Иггдрасил. Её рога отделяют свет от тьмы и «нас» от «них».

Но непроницаемая скорлупа одних со временем ломается — будь то извне, под тяжестью космоса, или изнутри, под напором перерастающей номическую мифоскорлупу нации, которая в ней больше не нуждается. В других она каменеет — именно в тех, где нация оказывается порождена номосом, а не наоборот, а значит, не может существовать без него, непосредственно в космосе.

Собственно, именно поэтому украинцам и белорусам с той же середины 90-х (когда появилась разница между «русскими» и «россиянами») упорно доказывают, что они русские, а те сперва офигевали, сейчас же просто вздыхают и крутят пальцем у виска (и то, и другое в реальности русского номоса является русофобией). А надо просто понять, что речь в таких «проповедях» идёт, естественно, не о «космическом» (велико)русском этносе, а о виртуальной номической нации, обозначенной скорлупой русского мифа — «народе-богоносце», несущем бремя белого человека.

В благоприятных условиях такой законсервированный номос может стать глобальным (как русский или американский), поглощая или стремясь поглотить другие. Эта борьба неизбежна — два разных номоса, два разных мифологических корпоративных мировоззрения оказываются взаимоисключающими. Больше — тем более. Впрочем, больше и не бывает: для номического сознания существуют только «мы» и «они». Кстати именно поэтому УПА оказывается «на стороне Гитлера», а всякий осуждающий действия России в Грузии — «сторонником Саакашвили».

Здесь и ответ на недоумение — почему оппоненты в комментах пытаются закрепить за словом «национализм» готтентотский и просто людоедский смысл, от которого вменяемые националисты (или патриоты — разница та же, что между шпионами и разведчиками) всячески открещиваются не под гнётом критики, а потому что действительно не имеют с ним ничего общего. Ольга уже дала название этому явлению — пакетное мышление. Слово-раздражитель влечёт цепочку смыслов вне зависимости от контекста. В этой милой беседе свидетельством украинской русофобии выставлялось то, что украинцы говорят «російський», «росіяне», а не «русский», «русские». Здесь уже разгорается этносрач из-за того, что о национализме кто-то говорит в хорошем смысле — как будто этим как-то оправдывается тот смысл, который вкладывают в это слово другие. Выдвигаются абсурдные требования: в угоду соседям изменить лексику своего языка (а какие проблемы — он же не язык, а «мова», искусственно созданная то ли в Госдепе, то ли в Моссаде), называть свои взгляды иначе, потому что это слово у кого-то вызывает нездоровые ассоциации. Как будто шекспировская героиня таки ошибалась насчёт розы…

Я же от себя добавлю, что это типичный частный случай мифологизации слов, образующих каркас номической скорлупы. Переосмыслишь слово — и мир обрушиццо. Низззя! Табу.

А кроме того, если признать, что разница между «ими» и «нами» не лежит в основе мироздания, а субъективна, то неизбежно окажется, что «мы» — такие же «националисты», как «они», а не «просто-люди» (которых-просто-не-бывает, как не бывает «ничьих не детей»). Просто «наш» номос дорос до глобального вместе с «нашей» козой.

Так вот, аутентичный националист в моём понимании — это как раз человек космоса, не боящийся треска скорлупы, глядящий на свой народ изнутри и без розовых очков, воспринимающий его историю не как источник мифотворчества, воспитание гордости за свою страну, а как род исповеди за весь народ , любящий его не за то, что лучше «чужих», не за достоинства, реальные или вымышленные в скорлупе, а вопреки недостаткам — потому что иное вообще не любовь.

Не надо ломиться в открытую дверь и доказывать, что понимаемое под «национализмом» вами — большая бяка. Кто с этим спорит?

Я лишь отрицаю правомерность вашего понимания. Извините, это слово возникло не вчера. И означает именно то, что означает.

Но в то же время без этой бяки, которую здоровый национализм / патриотизм, аще и подцепит, рано или поздно перерастает (или же автоматически переходит в разряд нездоровых), не может существовать то, что мы условились называть «национализмом» в кавычках. Она держит скорлупу, без которой тот погибнет.

Это не значит, что невозможен здоровый русский национализм. Моррет недавно в качестве примера его носителя называла Дивова. Штука как раз в том, что Олег — характерный пример «космического» мышления. И его национализм — в числе первых ласточек органичного патриотизма зарождающейся, а не выдумываемой, как раньше, русской нации.